Слоган нефтяной компании «ТНК» — «Танки грязи не боятся!» — по прошествии лет стал олицетворением эпохи дикого российского капитализма. Авторство этого слогана приписывают одному из главных лиц в истории компаний «ТНК» и «Альфа-групп» Герману Борисовичу Хану. Но даже если это очередная красивая легенда, фигура Германа Хана не становится от этого менее любопытной и интригующей. Хан Герман Борисович родился 24 октября 1961 года в Киеве. Его отцу, Борису Хоновичу, профессору и специалисту в области металлургии, а точнее ее узкой отрасли, петрургии, было уже 37 лет. Но для профессора отцовство в таком возрасте — раннее отцовство. Так что если у Германа и были какие-то детские травмы, то связаны они были не с чрезмерной опекой, а с недостатком таковой.

Отец занимался наукой и на воспитание сына смотрел сквозь пальцы. Кроме того, Борис Хонович полагался на принцип, который исповедовали еще его собственные родители: «Дурную ветку к хорошему дереву не привьешь, а хорошая сама вырастет». Школьные учителя Германа, в свою очередь, испытывали перед профессором Ханом нечто сходное со священным трепетом и не решались донести до ушей родителя плохие новости об успехах сына в школе.

В общем, всыпать или просто поговорить по-мужски с Германом было некому. Мать была добросердечной, мягкой женщиной, для которой первым и наиглавнейшим делом была забота о спокойствии и комфорте мужа. Сын же беспокойства не вызывал: Герман рос подвижным, активным мальчиком и при этом был вполне адекватным и самостоятельным. «Главное, чтобы был здоров», — повторяла мать, когда ей приходилось отвечать на вопрос кого-либо из близких о том, как дела у Германа.

Со здоровьем у Германа тоже все было в порядке, хотя внешне мальчик не производил впечатления крепкого и сильного ребенка. Худой, утонченный подросток, он очень быстро осознал, что жизнь не ограничивается стенами уютной родительской квартиры и даже во дворе нужно все время доказывать свое право на свободу и спокойствие.

Однажды, когда двое старших подростков напали на него в темной подворотне, чтобы вытрясти мелочь, Герман почувствовал, что боится их и физически не способен защитить себя. С того момента он начал заниматься боксом. Доподлинно неизвестно, кто привел его в секцию. Но это произошло довольно рано: лет в одиннадцать. Ничего странного в этом увлечении не было. Бокс был очень популярен, советские спортсмены из года в год побеждали на международных чемпионатах, и их имена были для мальчишек как заветные волшебные слова, дающие возможность прикоснуться к миру непобедимых и сильных. Валерий Трегубов, Владислав Засыпко, Александр Ткаченко, Валерий Попенченко... На Украине была своя школа бокса, и тамошние чемпионы были кумирами для всех киевских мальчишек. Герман Хан, как и все его друзья, хотел походить на этих сильных, выносливых и благородных людей. Но он не только хотел, а еще и мог. Хан посвящал боксу все свободное и несвободное время. Бокс окончательно вытеснил учебу: теперь у Германа Хана было железное оправдание всех неуспехов в школе.

Как следует из самого названия, предприятие занималось широким спектром работ: от изготовления металлоконструкций для строительства и сельского хозяйства до создания опытных образцов деревообрабатывающих станков. В общем, простор для роста здесь был. И Герман Хан быстро дорос до 2-го разряда. Но на этом карьера перспективного слесаря оборвалась. Герман уволился с работы, твердо решив, что никогда больше не вернется на завод и не станет с утра до вечера торчать у станка, покрываясь металлической пылью, маслом и потом. Его существование отравляли не заводские условия труда, а сам по себе круговорот заводской жизни, предполагавший, что, напившись после смены, рабочий ложится спать, чтобы на следующий день снова встать к ненавистному станку. Быть физически сильным — не значит быть свободным и независимым. По собственному признанию, Хан Герман Борисович решил, что «хочет работать не руками, а головой».

Он поступил в Киевский индустриально-педагогический техникум и, к удивлению родных и близких, окончил его с отличием в 1982 году. К этому времени Герман уже имел четкие представления о том, чем хотел бы заниматься. Он собирался пойти по стопам отца и заняться металлургией. Но для этого нужно было получить высшее образование. И нет ничего удивительного, что в том же году Герман Хан поступил в Московский институт стали и сплавов на факультет литья черных металлов. Сам Герман объясняет свой успех так: Тогда для отличников действовала такая программа в вузах—на вредные специальности брали без экзаменов, с одним только собеседованием. И я таким образом поступил в Институт стали и сплавов.

На год раньше в этот же институт поступил другой выходец из советской Украины — Михаил Фридман. Вопреки очевидной логике — два активных земляка должны были сблизиться — дружба между Ханом и Фридманом в институтские годы не завязалась. В среде студентов института Миша Фридман был персоной известной, и Герман Хан даже пару раз обращался к нему по каким-то делам, но не более. Нынешние соседи по списку самых богатых людей России были тогда слишком разными. Михаил Фридман — эмоциональный и неуравновешенный молодой человек, которому несвойственны прямота и искренность. Герман Хан, напротив, — живое воплощение прямоты и конкретики. Да и до дружбы ли было? Каждый из них лихорадочно искал свое место в этой жизни, при этом пытаясь помимо жизненных университетов постигать еще и науку, которую преподавали в вузе. К слову сказать, на новом этапе жизни учеба стала даваться Герману Хану не в пример лучше, чем в школе. Проблем с несданными сессиями у него никогда не было, и в 1988 году он успешно окончил институт.

Спокойный и немногословный, Хан Герман Борисович не сразу определился с тем, куда приложить свои силы и таланты. За время учебы он понял, что научная карьера не для него. Перспектива уехать из Москвы, чтобы начать на практике применять полученные знания на каком-нибудь металлургическом предприятии, его тоже не прельщала. Поэтому, когда представилась возможность, выпускник Института стали и сплавов устроился в один из кооперативов, торговавших ширпотребом. Кооператив назывался «Космос» и арендовал площади в ЦУМе. Герман Хан занимался самым широким кругом коммерческих вопросов, начиная от поставок и заканчивая решением проблем с конкурентами и контролирующими органами. На этом поприще он почти сразу проявил незаурядные таланты организатора и переговорщика. И вскоре у него уже созрела идея создания собственного бизнеса, благо нужные контакты были наработаны. Начинающий предприниматель сошелся с другим кооператором, Александром Фурманом, который поставлял в кооператив «Космос» вареные джинсы и другие предметы швейного производства. В новом предприятии партнеры поделили функции следующим образом: Фурман налаживал контакты с производителями и размещал заказы на пошив одежды, а Хан организовывал снабжение и сбыт.

Коммерческое начинание продержалось почти год. Больших денег партнерам кооператив не принес — тогда на этот рынок вышли очень многие и конкуренция была высока, — но на плаву кооператоры продержались. И кто знает, что было бы, продолжи они это дело. Возможно, сейчас улицы российских городов пестрели бы вывесками универмагов «Хан и Фурман», в которых бы продавались одежда и текстиль. Но Александр Фурман был человеком непоседливым — его постоянно тянуло в США, где у него осталась очередная жена. И когда в жизни Фурмана активизировался очередной бракоразводный процесс, он решил выйти из дела. Продолжать один Герман Хан не рискнул, и партнеры продали бизнес за символические деньги кому-то из своих бывших поставщиков.

В жизни Германа Хана наступил период неопределенности и глубоких размышлений о перспективах. В какой-то момент он даже собирался эмигрировать в США: бывший партнер приглашал и предлагал помощь в обустройстве. Металлургическая отрасль в ту пору еще продолжала по инерции работать в темпе, который был задан в эпоху развитого социализма, но молодые специалисты без опыта работы там уже не требовались. И даже связи отца не могли сыграть здесь никакой роли.

Предложения, которые сулили деньги, все больше отдавали криминалом... Несколько месяцев Хан Герман Борисович жил жизнью романтического персонажа с сомнительным будущим: слонялся без видимой цели по бульварам и переулкам; изредка обзванивал друзей и знакомых и иногда встречался с теми людьми, которые могли предложить какое-то дело; обедал или ужинал в кооперативных ресторанах, прикидывая в уме, на сколько еще хватит денег, оставшихся от собственной кооперативной деятельности. Между тем судьба готовила для Германа Хана встречу, которая впоследствии изменила всю его жизнь.
Помню, в марте 89-го я встретил Мишу Фридмана. Встретились случайно, на площади Ногина, около Министерства черной металлургии. Он там вопросы решал, а я так, прогуливался. Вспомнили друг друга, рассказали, кто чем занимался после института. У него уже к тому времени было совместное предприятие «Альфа-Эко», оно занималось продажей всего подряд. Были какие-то задумки в швейном бизнесе, и я пообещал помочь.
С этого времени мы и начали плотно общаться. Был расцвет так называемого романтического капитализма, мы были молодые, почти все холостые, деятельные. Тогда начала складываться наша команда — Андрей Шелухин, Миша Безе-лянский, Леша Кузьмичев...

Компаньоны находились под впечатлением тех перспектив, которые открывала перед ними рыночная экономика. Удачный начальный опыт Фридмана и его масштабные замыслы вдохновляли остальных. Встречи, поездки, переговоры — все это начиналось с утра и продолжалось уже за полночь, сопровождаясь коньяком, закусками... Студенческие связи были еще свежи, и в скором времени команда привлекла к своему бизнесу однокурсников из Армении, Дагестана, Азербайджана... Друзья из регионов скупали там ковры ручной работы и переправляли в Москву. Здесь Герман Хан занимался тем, что сбывал их в художественные салоны, галереи и напрямую коллекционерам и любителям роскоши. Летом спрос на ковры падал, поэтому компаньоны вынуждены были искать другие направления бизнеса, и вскоре предприятие превратилось в крупную торговую компанию, которая продавала парфюмерию, посуду, чешские люстры, чай. Стараниями Михаила Фридмана компания начала заниматься импортом и ввозила сельхозпродукцию и кубинский сахар по государственным контрактам. Но все это было детской забавой по сравнению с тем, какими деньгами начала оперировать компания, занявшись нефтяным бизнесом.

Сегодня объяснения Германа Хана, каким образом было выбрано это направление деятельности, звучат почти неправдоподобно: Случайно услышали от знакомых, что есть такой бизнес. Сразу вспоминается остроумный американский мультимиллионер, который на вопрос журналиста: «Где вы берете деньги?» — отвечал: «В тумбочке у кровати».
Столь же непосредственным сейчас выглядит объяснение Германа Хана о том, как состоялся выход «Альфа-Эко» на нефтяную «поляну»:

Услышали от знакомых, что существует такой вид бизнеса, как переработка нефти на нефтеперерабатывающих заводах. Кузьмичев сделал несколько поверхностных, но, как тогда нам казалось, значительных исследований по сырьевым отраслям. Мы присматривались к угольному, нефтяному, металлургическому направлениям и начали движение практически в каждом из них.

Мои партнеры решили, что я смогу возглавить сырьевое направление, и я завершил все свои торговые дела, передал большую часть Мише Безелянскому, а сам стал концентрироваться на сырье. С металлургией у нас сразу как-то не заладилось, потому что в этой нише уже присутствовали крупные игроки, хотя позже у нас появился ряд проектов с Ачинским глиноземным комбинатом и «Запсибом». Были также небольшие объемы торговли на угольном рынке. Но в нефтяном секторе повезло больше — мы сразу стали поставлять нефть на Ухтинский НПЗ в Республике Коми и Лисичанский НПЗ на Украине. Через некоторое время перерабатывали уже до 1 миллиона тонн нефти на нескольких российских НПЗ.

Кстати, в истории с американским миллионером есть продолжение. Не удовлетворившись ответом богача, журналист подошел с другой стороны: «А откуда деньги берутся в тумбочке?» — «Их кладет туда моя жена», — невозмутимо и без тени иронии ответил обладатель многомиллионного состояния.

Переработка нефти и торговля нефтью в то время были совершенно разными сферами. Большую часть экспорта российской нефти контролировала компания американского дельца Марка Рича. Поэтому российские компании вынуждены были продавать нефть посредникам по заведомо низкой цене. Среди посредников работало множество авантюристов самого разного калибра. Одним из них был гражданин Израиля и Украины Леонид Минин, тесно связанный с криминальными кругами и помимо нефти активно занимавшийся контрабандной торговлей оружием. Минин в то время, по меткому выражению Германа Хана, «достаточно плотно контролировал одесскую перевалку». Сомнительная репутация Минина Германа Хана не смущала. Тогда это было в порядке вещей: в той или иной степени любая коммерческая деятельность была связана или контролировалась криминалом. Главным был результат, а результат в данном случае устраивал обе стороны.

Продавать ему нефть было удобно, — рассказывает Герман Хан, — поскольку таким образом мы решали скопом много проблем, связанных с подходом судов, таможней и т. д. Впрочем, через некоторое время решили, что цепочки посредников нужно укорачивать. «Альфа-Эко» постепенно выходила на все более высокий и серьезный уровень бизнеса. Связи Михаила Фридмана в коридорах власти — в частности дружба с Петром Авеном, который в 1992 году стал министром внешнеэкономических связей России, — обеспечили компании выгодные контракты и возможность участвовать в больших экономических проектах. Вскоре «Альфа-Эко» получила статус спецэкспортера нефти. Спецэкспортеры получали государственную лицензию на экспорт стратегического сырья: нефти, газа, угля, металла. Те, кто не имел этого статуса, были отрезаны от экспорта и были вынуждены заключать договора со спецэскпортерами. Таким образом «Альфа» получала возможность гнать на запад не только свою нефть, но и густой поток «чужого» сырья, снимая с этого немалые комиссионные.

Изначально в «Альфе» роли распределились так: всем, что касается доставки сырья до российской границы, занимался Хан, а за границей товар продавал уже Кузьмичев. Когда пришло время наводить порядок в экспорте нефти компанией «ТНК», партнеры отказались от эксклюзивных услуг «Альфа-Эко», связанных с экспортом. Просто перевели их на общий конкурентный режим, в рамках тендеров.

Когда в «Альфе» поняли, что просто торговой компанией быть мало, партнеры задумались о приобретении активов. Поначалу с этим не очень везло — покупали небольшие пакеты акций сбытовых компаний, пытались стать партнерами «ОНЭКСИМа», «СИДАНКО», но там отношения не сложились. Зато в ТНК «Альфа» пошла вместе с командой из «Реновы», Виктором Вексельбергом и Леонидом Блаватником. Это был большой риск и со стороны «Альфы», и со стороны «Реновы», но он оправдался. Хотя партнеры были едва знакомы, притирка состоялась достаточно безболезненно — не было никаких дрязг, перетягивания каната. Верх взяло благоразумие и трезвый расчет: перейти от торговли нефтью к полному контролю от ее добычи до продажи можно было, только объединив все финансовые и лоббистские возможности двух команд.

В 1996 году Тюменская нефтяная компания — ТНК — готовилась к приватизации. В ТНК была нетипичная для того времени ситуация. Тамошние «красные директора» Виктор Палий и Юрий Вершинин проявили себя как вполне эффективные менеджеры, которые планировали приватизацию ТНК в интересах руководства компании и ряда московских банков и коммерческих структур. Но на стороне «Альфы» было руководство Госкомимущества, Министерства топлива и энергетики в лице Юрия Шафраника, а также Анатолий Чубайс, возглавлявший тогда Администрацию Президента.
В результате хорошо спланированного «наступления» альянс «Альфа-групп» и «Реновы» летом 1996 года сумел поставить во главе ТНК своего человека — Юрия Шафраника. Дальнейшие события были логическим продолжением этой мощной и хорошо подкрепленной властными связями атаки. 18 июня 1997 года 40-процентный государственный пакет акций ТНК был продан на инвестиционном аукционе. Его новым владельцем стала компания «Новый холдинг», созданная «Альфа-групп» и компанией «Ренова».

«Новый холдинг» обязался инвестировать в ТНК 810 миллионов долларов в течение двух лет. Однако на практике у компании не было этих денег, и все продекларированные инвестиционные планы были не более чем блефом, который, однако, обеспечил компаньонам достижение своей цели.

Когда через шесть лет акционеры ТНК продали свои нефтяные активы компании «British Petroleum», они получили более шести миллиардов долларов!
В этот период Герман Хан окончательно зарекомендовал себя как «человек команды». Жесткий и несклонный к компромиссу с конкурентами, он всегда имел свое мнение, но в команде был не просто «боксером», а игроком, который умел делать пасы и сглаживать сложные моменты. Несмотря на разницу в имидже компаньонов, в одном из интервью Герман Хан заявил, что с Виктором Вексельбергом «Альфа» не просто уживается, а дружит. Доказательством тому служит то, что периодически Герман Хан и Виктор Вексельберг даже отдыхают вместе.

Хан и Вексельберг вместе занимаются экстремальным туризмом — каждый год ездят по маршрутам «Camel Тгорпу». В 2002 году их машина перевернулась в Китае, и тем не менее на следующий год, опять в одном экипаже, они были в Мексике. Новые партнеры считают себя достаточно разумными людьми, так как при значительной разнице характеров смогли построить общий бизнес. Они очень хорошо научились соизмерять свои амбиции и свои возможности. Каждый из них прекрасно понимает сильные и слабые стороны другого, и никто не старается делать ту работу, которую партнер может сделать лучше.

Несмотря на активное участие в бизнесе «Альфа-групп», в рейтинге журнала «Forbes» имя Германа Хана впервые появилось только в 2004 году. Долгое время «Альфа-групп» предпочитала держать в секрете имена своих владельцев. Впервые информация о владельцах группы стала известна только в конце 2004 года. Тогда председатель наблюдательного совета директоров «Альфа-групп» Михаил Фридман признался, что является крупнейшим акционером холдинга, и назвал еще одного своего компаньона — исполнительного директора «ТНК-BP» Германа Хана. Тогда же эксперты выяснили, что доля Михаила Фридмана в группе составляет 40 %, а его партнеры Герман Хан и Алексей Кузьмичев примерно поровну делят оставшуюся часть акций. На тот момент все активы группы оценивались примерно в 20 миллиардов долларов.

Эксперты журнала «Forbes» руководствовались своими расчетами, и в 2004 году оценили состояние Германа Хана в 2,9 миллиарда долларов. Однако уже в 2006 году, по оценке «Forbes», «вес» Германа Хана достиг 6,1 миллиарда долларов.

С начала 1998 года Герман Хан стал заместителем председателя правления и первым вице-президентом Тюменской нефтяной компании. Сейчас он занимает пост исполнительного директора «ТНК-BP» и курирует всю операционную деятельность компании, за исключением газового сектора, входит в число акционеров «ТНК-ВР» и «Альфа-банка». Также он является членом правления управляющей компании «ТНК-ВР Менеджмент», членом совета директоров «Альфа-банка» и председателем совета директоров «Славнефти».

Поскольку на нефтяные активы приходится примерно 40 % в бизнесе «Альфа-групп», Германа Хана уверенно называют вторым человеком в компании после Михаила Фридмана. Несмотря на это о Германе Хане до сих пор известно крайне мало и его считают одним из нелюдимых, не любящих публичности олигархов.

В российском бизнесе он имеет репутацию человека крайне жесткого. Именно с ним связывают агрессивную стратегию ТНК, благодаря которой компания выросла в три раза. Близкий друг и деловой партнер других олигархов, Михаила Фридмана и Виктора Вексельберга, Хан помимо доли в «ТНК-ВР» владеет крупной долей в телекоммуникационном и банковском консорциуме «Альфа-групп».

Будучи столь влиятельной фигурой, Герман Борисович Хан утверждает, что скромность — одна из главных добродетелей, которыми должен обладать российский олигарх. Своим самым удачным «жизненным» проектом Герман Хан считает свой брак. С будущей супругой Герман Хан впервые встретился в самолете в 1991 году, когда вместе с сотрудниками «Альфы» летел в Израиль рейсом «Трансаэро». Он познакомился с одной из стюардесс, и через два года она стала его женой. Супруга моложе Германа на десять лет. Сейчас они воспитывают двух дочерей: одна — 1995 года рождения, другая—2001-го.